По сценарию доцента Соколова: пермскую «Кармен» расчленили бензопилой прямо на сцене

Танго под шансон "На Богатяновской открылася пивная". Фото Андрей и Никита Чунтомовы.

Пермь бурлит пятый день. «Кармен», поставленная в театре оперы и балета режиссером Константином Богомоловым, вызывает самые разнообразные мнения – от «Дерзко и свежо!» до «Глаза бы мои не видели эту гадость». И в антракте зрители не просто вальяжно прогуливаются по фойе, раскланиваясь со знакомыми, а обсуждают увиденное и услышанное со сцены.

Мне повезло, что на «Кармен» я попала не на самый первый спектакль. Заранее начитавшись самых разных впечатлений, я была готова к тому, что меня ожидает далеко не классическая постановка оперы, а что-то вроде капустника на музыку Бизе с включениями шансона и русских народных песен.

Поэтому все первое действие, длившееся более двух часов, я с удовольствием слушала великолепную музыку и блестящих солистов. Пожалуй, не хватало страсти в ариях Кармен – она предстала перед публикой не пылкой цыганкой, а блондинкой с нордическим характером. Но само исполнение Натальи Лясковой – безукоризненно.

Действие шоу перенесено в Одессу начала прошлого века. Кармен стала еврейкой, Хозе – русским солдатом, а Эскамильо – актером, снимавшимся в роли Тореадора. Вставные фрагменты от Константина Богомолова частью были забавны, частью пошлы, частью – вовсе неуместны. Режиссер не оставил в стороне ни одной модной темы, «потоптавшись» и на антисемитизме, и гомосексуализме, и феминизме, и прочих «измах». Но они воспринимались чем-то второстепенным по отношению к музыке, шелухой, которую можно ободрать. А иногда - давали разрядку, снижали напряжение действия, подобно – только не закидывайте меня тапочками! – диалогам могильщиков в «Гамлете».

Даже пресловутый тампон, который Хозе извлекает из-под юбки Кармен, как символ подаренного ею цветка, - не более чем мелкое хулиганство постановщика, желающего шокировать публику.

Стихи Маяковского стали фоном для убийства Кармен. Фото Андрей и Никита Чунтомовы.

А вот финал просто убил. Не только Кармен – героиню, но и «Кармен» произведение. Звук работающей бензопилы, под которую умирает постаревшая Кармен, - мог стать намеком на питерского маньяка, мог дать понять, что в своей ревности Хозе подобен доценту, убившему студентку, что «чудовище с зелеными глазами» уравнивает всех, независимо от времени и места проживания.

Но Богомолов решил дать историю доцента Соколова прямым текстом, вписав имя маньяка, расчленившего свою любовницу, в историю оперы. И тут неуместно говорить о режиссерских находках и «он так видит». Это уже за гранью добра и зла.