«Сказки Гофмана» в пермской опере: все бабы - стервы, а счастье в труде

Фото: Антон ЗАВЬЯЛОВ, предоставлено Пермским театром оперы и балета

В Перми 27 января состоялась премьера фантастической оперы Жака Оффенбаха «Сказки Гофмана». Премьера идет пять дней, до 1 февраля. Билеты? Ели вы сможете достать их сейчас, то считайте, что вам крупно повезло.

И Гофман, и Оффенбах чудо как хороши. Ну и Курентзис - который подарил пермякам это чудо, продлив новогодне-рожественское волшебство - конечно, тоже.

Когда-то Эрнст Теодор Амадей Гофман, урожденный Эрнст Теодор Вильгельм, поклоняясь перед Моцартом, изменил свое имя. Ох, не случайно Курентзис тоже оказался Теодором.

Лихо закрученный сюжет, изумительная сценография, исполнительское мастерство (его пусть по полочкам разложат наши музыкальные критики), мелодичный язык, который уже сам по себе - и любовь, и искусство (опера исполняется на французском, не пугайтесь - с русскими титрами).

Писатель, композитор, художник и чародей Гофман, думается, был бы очень доволен. И пропустил бы за Теодора и за его интерпретации «Сказок Гофмана» не одну чарку доброго немецкого вина и пива.

Теодор-старший, создавая свои фантастические произведения, не чужд был своей тогдашней современности, где-то высмеивая, где-то намекая, где-то отталкиваясь…

Теодор-младший, после рискованного лобового эксперимента с «Дон-Жуаном» Амадея-старшего, вновь осовременивает либретто. Но на этот раз куда более тонко, иронично и метко.

Сюжет оперы основан на трех произведениях Гофмана «Песочный человек», «Сказка о потерянном изображении» и «Советник Креспель».

Героем оперы является сам Гофман, а не герои его сказок. Все события происходят как бы во сне.

Причем, в прологе Муза героя под видом его лучшего друга Никлауса, останавливает время за миг до самоубийства героя.

И начинается путешествие по сновидениям. Меняются декорации, меняются времена, меняются женщины...

Ценители и знатоки современных жанров найдут в постановке все. И даже немного больше. Ведь как говорят истинные ценители прекрасного, « у настоящего произведения искусства всегда больше смыслов, чем в него закладывает автор».

Соперник Гофмана Линдорф, появляющийся в темных очках и с хвостиком, весь такой накачанный и осанистый, неминуемо вызывает ассоциации со Стивеном Сигалом. Быть боевику?

Однако торопимся. Сначала, в прологе, - веселая кабацкая сцена с типичной барной стойкой, лазанием главного героя по столу и под (а что? Правда искусства - она и в Перми правда).

Гофман и впрямь не прочь был хлебнуть (а что еще делать поэту и повесе, когда он стоит перед сложным выбором между женщиной и искусством). И кабацкой дракой за честь дамы. Да это ж просто правило. Ведь настоящее искусство - не только рассказывает, но и предугадывает.

Затем, в первом действе следует сцена со стриптизерским шестом, вокруг которого вьется первая героиня Гофмана-Офенбаха-Курентзиса - идеал молодости и красоты, надувная кукла Олимпия, которую создал профессор физики Спаланцани и в которую безнадежно влюбляется главный герой.

Вот увидите, сами увидите, что женщины делают с мужчинами и к чему это все приводит (мужское видение женской роли в истории). В общем, фантастика и мелодрама.

Или - дальше, больше, философичнее: мы узнаём, кто он на самом деле наш кумир, только когда снимаем розовые очки. И опять же в кадре злодей Линдорф , который ломает куклу Олимпию (здесь он выступает под другим именем - Коппелиус). Действие происходит где-то в Париже во время шестидесятых - во времена научных экспериментов и сексуальной революции. Хотя почему только в 60-х и только в Париже?..

Второе действо - триллер в лучших традициях современного кино. В задрипанной провинциальной больничке (по замыслу в 30-е годы в Мюнхене, а по сути - да хоть сегодня чуть не в любой пермской больнице), где больные выстраиваются в очередь к глухому санитару за лекарствами, где безнадежно-романтический пейзаж за окном, где из шкафа на стене выскакивает, как черт из табакерки, несгибаемый анти-герой Линдорф (теперь его зовут Миракль), где призрак-мать главной героини второго действа, умирающей певицы Антонии, появляется почти одновременно в разных концах зрительного зала – и даже на галерке.

Жуть в лучших традициях. И психологическая драма. Герой любит девушку за ее голос, но голос ее и убивает. Все как в жизни: что любим – то нас и губит.

И наконец, третье действо. И вправду - чуть ли не боевичок. Открывающийся чудной баркаролой (ах, Оффенбах!). Но с мрачными и великолепными декорациями, напоминающими одновременно производственный и поставарийный пейзаж. С «шкафами»-охранниками, таскающими по сцене двух настоящих немецких овчарок. Правда, в намордниках, как и положено в общественных местах.

Да, и еще с настоящим театром теней, который здесь достигает апофеоза. Где правдивее, где настоящее - там где люди, или там, где их тени?

И когда коварная куртизанка Джульетта обманывает Гофмана и крадет его тень для короля подземного мира, гангстера и наркодилера Дапертутто (еще одно лицо Линдорфа), то «что есть красота»?..

Да-да, - все это рассказ об одной женщине, т.е. о разных сторонах одной женщины (или всех женщин сразу?) - возлюбленной Гофмана Стеллы. От которой он, по воле сценария и героя отказывается во имя искусства.

В общем и целом, все бабы либо мертвы, либо стервы, а счастье в труде. С поэтом остается лишь верная Муза.

- Недостижимость - вот что он (герой, повествователь, автор) любит по-настоящему. Совершенство, как и завершенность - это так скучно, - отмечал в интервью Теодор Курентзис.

Следя за действиями героя оперы, блуждающего в поисках любви и мечты, скучать зрителям не придется. 4 часа спектакля (с двумя антрактами) пролетят незаметно как сон разума.

Ну, и музыка, конечно. Многажды - ах! Оффенбах.

И, справедливости ради, - что ж это мы все про Теодоров - молодой дирижер Артем Абашев и дебют молодого режиссера Катерины Евангелатос (Греция. Ну да, в Греции, что касается талантов, - все есть).

Великолепны и голоса (созванные со всего света), чудесен оркестр (musicAeterna), изумительны декорации.

Сказка, одним словом. Так хочется, чтобы она не кончалась…